Профессор КИУ, советник ректора по стратегическим инициативам, директор Проектного офиса КИУ Олег Агапов внес вклад в дискуссию на тему поиска истины на сайте консервативной политической мысли «Русская истина». Статья Олега Дмитриевича «Истина – ложь – заблуждение» исследует глубинные основания жизни человека, переход к многомерному состоянию духа, целостному существованию. Профессор размышляет о возвращении истины, справедливости и свободы в их первоначальном значении и взращивании поля доверия между российским государством и обществом.
Своевременность и актуальность данной дискуссии, на наш взгляд, не подлежит сомнению, прежде всего если мы воспринимаем постмодернистский поворот, как своеобразную политическую и научно-исследовательскую программу, методологическую стратегию, обладающую основаниями и пределами, ангажированностью, субъектами – бенефициарами, извлекающими свою ренту от продвижения таких концептов, как деконструкция, постправда и т.д. В свое время Александр Панарин отметил, что инструментарий постмодернистов – ирония, пародия, сарказм, превращение всего и вся в симулякр – подменили за 70 – ее. ХХ в. н.в. борьбу политических партий и НКО за равные права, справедливость для всех на борьбу за свободную чувственность. Он констатирует печальный факт в определении «нынешним интеллектуальным авангардом» критериев понятия «современного», – как потакающего инстинкту, а традиционного, архаичного, – как культурно-нормативного воплощения «репрессии» инстинкта. Вследствие этого, под подозрение попадает все, в чем проявляются здравомыслие и твердость культуры и морали. Зато современные институции, замешанные на либерализме, включающие в себя и либеральную юриспруденцию, и либеральную психиатрию и т. п., ничтоже сумняшеся, потакают преступности и патологии[1].
Фактически процесс познания человеком за множеством гносеологических поворотов ХХ в. потерял свое бытийно-антропологическое и социально-экзистенциальное измерение, полноту и многомерность. Поэтому диалог И. Задорина, Б. Межуева и Р. Максишко предполагает методологический шаг в сторону от трендов постнауки. Более того, И. Задорин четко говорит о том, что постмодернисты «расширили донельзя территорию своего распространения и доминирования», и самое главное, этому движению необходимо давать отпор, осуществлять борьбу за смыслы, борьбу за истину.
На наш взгляд, познанию необходимо вернуть онтологический горизонт, а также экзистенциальные и этико-эстетические измерения, ибо высшей формой познания выступает познание духом, где человек становится целостным, исцеляется от своей одномерности, которую фиксирует интуитивизм, сенсуализм, эмпиризм, рационализм и иные гносеологические направления. Следует согласиться с позицией Дмитрия Богатырева, который опираясь на гносеологию русских философов нач. ХХ в. показал, что всегда «познает целостный человек – духовно-разумно-чувственно-телесный»[2], а «познание есть состояние и среда», которую созидает человеческий род «на своем пути к искомой истине»[3].
Сергей Хоружий, комментируя тексты позднего М. Хайдеггера, описал поведение человека, отказывающегося от экзистенциального существования, термином «латон» (от греч. lathon — «скрывающийся», «замыкающийся от бытия»). Конкретнее, речь идет о человеке, который «не устанавливает своего отношения к истине в ее… онтологическом (а не эпистемологическом, новоевропейском) истолковании — к истине, Aletheia, как несокрытости. Lathon — тот, кто скрывается и остается сокрыт от истины, а тем самым, и от бытия»[4]. В рамках существования человека-Латона формируются целые сообщества и идеологии, избегающие трансценденции, практикующие именно «забвение», «искажение», «затемнение». Хоружий отдельно разбирает типы социально-антропологического поведения Латона (латонов). Он опознает Латона в поведении людей авторитарно-тоталитарных политических режимов, в структурах деятельности людей общества потребления. Степень забвения бытия может быть различной, от практик невменяемости, сохраняющих память о трансценденции, до практик полного провала в «плоский мир» безразличия к своему существованию.
Предельный опыт забвения бытия — это сфера действий Ультра-Латона, или (по типологии синергийной антропологии) Онтического Человека.
Ученые эпохи постправды, отказывающиеся от критерия истины, предметности и проблемности научного познания, движутся по сценарию человека-Латона, превращая науку в имитацию сущего. Иначе говоря, научное познание способно стать как практикой обогащения и расширения круга жизни, так и практикой редуцирования, безумного производства убледненных образов мира и человеческого бытия (хоровод из копий социально-гуманитарных наук: человек экономический, человек психологический, человек политический, человек исторический, человек социологический). Практика редуцирования выступает, по С. С. Хоружему, как инструмент эвтаназии или самоубийства человеческого рода.
Следовательно, отказывая себе в истине, человек осуществляет самокастрацию духа (в свое время Олег Генисаретский писал о том, что человек окрыленный истиной – свободой, отказываясь от истины, живет мерином), остается в редуцированной как бытийной, так и социально-антропологической позиции, пребывания в определенных чувствах, опыте, утопии. Неслучайно, ряд философов античности и современности говорит о мужестве истины и мужестве справедливости. Голос истины, голос правды воспринимались как голос совести, справедливости, требующая от человека воплощения, конкретной социально-антропологической практики, образа и стиля жизни под эгидой «истины – правды – совести». Всякое пребывание на земле в ситуации, когда в большом и малом мы оказались под сенью истины, связанное с отказом от нее помещает нас в ситуацию не просто заблуждения /блуда, а лжи. При первом приближении лжи перед самим собой, своей совестью, а затем и перед другими, ближними и дальними.
Неслучайно, в своих доводах – борьбы за истину И. Задорин, показал, как, в сущности, умолчание, избегание истины фактически коррумпировало (от лат. сorrumpere – порча) и фактически растлило, сделало циничным и максимально продажным сначала политическую элиту СССР, а затем и советскую гражданскую политическую нацию.
Специальная военная операция для России – это ключевой момент истины для российского общества, избавления от иллюзий навязанных идентичностей. Полагаю, что министр обороны Российский Федерации Андрей Белоусов, говоря о своем жизненном принципе «Ошибаться можно, врать нельзя» фактически предлагает современному обществу начать трудную духовную работу по возвращению «истины – правды – совести – справедливости – свободы», по взращиванию поля доверия между российским государством и обществом, как двумя гранями единой российской гражданской политической нации. Без этого исцеления истиной мы не можем выйти на уровень жизнестойкости и жизнеспособности, выйти на практики ответов на исторические вызовы XXI в.